МООСАО – Международная общественная организация содействия архитектурному образованию. Официально конкурс не «дипломных работ», а как диктует чиновный новояз, «выпускных квалификационных работ». Почему Железноводск, маленький курортный город с населением в 48 тысяч? Вероятно, была поддержка администрации Кавминвод – курортного региона Ставропольского края, благоволение власти просматривалось в официальной части конкурса, в помощи в его организации.
Железноводск – уютный небольшой город, он единственный входит в мировой табель о рангах золотых курортов, имея нормативные габариты – не более 50 тыс. населения, ноль промышленности и 7 из двенадцати мировых целебных видов вод. Город небогат архитектурой, в нём ещё жив дух девяностых, хотя началось благоустройство.
В Железноводске всё рядом, в каких-нибудь пятистах метрах яркий памятник архитектуры и инженерии 1902 года – Пушкинская галерея, созданная варшавским архитектором Стефаном Шиллером и инженером Зеноном Хржановским. Сегодня в Пушкинской галерее художественный салон и музей. Самые интересные – переданные галерее работы международного симпозиума эмальеров.
МООСАО проводит уникальный в своём роде конкурс – ежегодно собирает практически все архитектурно-дизайнерские школы России и ближнего зарубежья. Обычно это Азербайджан, Армения, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Россия. В разные годы участвовали Италия, Китай, Польша, ФРГ, Южная Корея. К недостаткам конкурса отнесем закрытость, проявляющуюся в отсутствии рекламы, электронного ресурса…
Конкурс этого года признан успешным количественно: чуть менее 600 работ, школы шести стран, примерно 200 педагогов, ректоров, проректоров вузов. Помимо основного жюри (руководитель Сергей Владимирович Бровченко)…
…работали референтуры, локальные жюри, из которых наиболее известным и авторитетным было Archiprix Russia, представленное Оскаром Мамлеевым (см. интервью О. Мамлеева об архитектурном образовании: http://www.berlogos.ru/interview/oskar-mamleev-o-zdaniyakh-monstrakh-i-arkhitekture-za-rubezhom.php; http://www.archi.ru/russia/57332/oskar-mamleev-vazhny-tvorcheskaya-aktivizaciya-studentov-vovlechenie-ikh-v-professionalnyi-dialog).
У Архраши есть официальный ресурс, Archiprix Russia: http://www.archiprixrussia.org/national/index.php, на нём есть и свежий вердикт собственного жюри.
Два дня работала методическая конференция в обрамлении вопросов и дискуссий. В конкурсе учебных изданий оказалось более 120 работ. Весь этот интеллектуально-творческий контент полезно постепенно осмыслить. Хотя бы потому, что в условиях перманентной реформы высшей школы её нужно не только сохраниться, но и измениться.
На закрытии конкурса С.В. Бровченко оценил его как успешный. Действительно, явно неудачных работ было немного. Как всегда интересны экспозиции архитектуры Московского архитектурного института, Санкт-Петербургского архитектурно-художественного университета, Уральской архитектурно-художественной академии, Самарского архитектурно-строительного университета. Как раз в последний день конкурса пришла весть, что этот вуз, один из лучших, не прошёл аккредитацию – в управленческие критерии он не встраивается.
Но если мы прошлись бы по экспозициям Воронежа, Новосибирска, Красноярска, Владивостока и других городов и стран, то обнаружили бы, что не только у ведущих школ, но и новых, много интересного, как с точки зрения проектных решений, так и графики.
Как бы я ни пытался показать здесь архитектуру, душа склоняется к дизайнерским работам, хотя бы по направлению ДАС – то есть дизайну архитектурной среды или сделанным на стыке архитектуры и дизайна. Большая часть архитектуры подавляет грандиозностью размеров, количеством чертежей и, по большому счёту, – тоталитарным отсутствием человечности. Дизайнерская экспозиция скромнее – примерно треть или четверть от количества архитектурных проектов.
Почему же С.В. Бровченко на круглом столе (организованном впервые) констатировал, что «нет архитектуры»? (Можно добавить – « и дизайна»)
Говоря об отсутствующей архитектуре, Сергей Владимирович отметил разноголосицу в представлении проектов, но не только. «Есть мизер архитектуры и «вот столько» крыш с вашего любимого дома, кому они нужны? – заявил мастер. – Если мы хотим, чтобы выпускники классно делали картинки, ради бога. Давайте решим, что мы выставляем в следующем году картинки. Придумали модель, как это делают сейчас на третьем курсе, и из неё всё делается – все проекции, виды и разрезы...
Хорошо бы, чтобы студент, пришедший на практику, не только владел кнопочками, а умел думать».
Бровченко отметил, что образовательный стандарт магистра – сложный вопрос, его нужно обдумать и ещё найти модель подготовки магистра. По его суждениям, образцовыми представляются работы специалистов из МАРХИ. Но специалисты должны исчезнуть, сменившись бакалаврами и магистрами. Пока работы бакалавров разношёрстны. И только одна школа (можно поспорить) архитектуры представляет образцовые бакалаврские работы – Самара. Действительно, самарские бакалаврские работы чрезвычайно интеллектуальны. Хотя бакалавры – как бы по преимуществу ремесленники, но в самарских работах тактичные исследования, есть инновации, хорошая графика. С.В. Бровченко считает, что, по сути, бакалавры – это бывшие специалисты, и требования к бакалаврам повышаются...
Возможно, лидер МООСАО имел в виду не только разномастность представления проектов, но и отсутствие новых идей, проектных «мыслей», стиля и форм.
Впервые об этом начал разговор в Саратове (2009) предшественник С.В. Бровченко, Александр Владимирович Степанов. Он тогда назвал главной проблемой, что из архитектуры ушла поэтика. Не поэзия – поэтика, то есть система художественно-образных средств, превращающих архитектуру в искусство.
Словари до сих пор трактуют поэтику как систему художественных средств поэзии или, в крайнем случае, литературы. Но, по сути, поэтика – это мастерство создания (в широком смысле текстов), архитектурных, дизайнерских, литературных, любых художественных «веществ», способных «увлекать душу», если говорить словами Аристотеля, написавшего первую «Поэтику».
Спроецировав аристотелевские категории на современную художественную культуру, мы можем говорить об искусстве писать сценарии процессов, владеть средствами композиции, чувствовать форму и её соответствие «действию», то есть жизни, находить формы «жизни произведения».
Дальше – больше, поэтика – это искусство строить мысли (концепции), соответствующие времени, месту, ситуациям. Это искусство создавать «характеры», формы, образы и эмоции. Владеть средствами поэтики – «увлекать душу», но и решать прагматические задачи, например, трёх «э»: эргономики, экономики, экологии и др.
Современная архитектура, дизайн, искусство (не только студенческие, но и у больших мастеров) топчутся в шаблонах известного и часто набившего оскомину. Присмотримся – в новые «картинки» облекаются известны формы, решения, стереотипы. По прежнему актуальны реальные социальные проблемы, они – самая трудная часть проектирования, требующая азарта, погружения и «ответственной игры» фантазии.
Качество проектной графики постоянно растёт, достигая высот великих произведений искусства прошлого, как, например, в работе Н. Сенюгиной, и дело не только в цитатах, сделанных стильно. Изысканностью пропитана графика, структура работы, некоторая монохромность палитры. Вопросы вызывает не графика – она шедевральна, а начинка, которая кажется банальной.
Чрезвычайно изысканная по графике работа – очередной шедевр. Можно бесконечно восхищаться видами, схемами, разрезами и планами, пиктограммами. Но собственно объёмная проектная часть – павильоны, экомост, экопассаж мало вдохновляют. Давний некто говорил, что вся наша архитектура – лишь красивая графика. Это мы видим вокруг себя, только уже без графики.
Для всех школ проблемой является аналоговое проектирование. Большинство работ подпитывается аналогами – так было всегда. И, тем не менее, есть потребность в собственной поэтике, в «российской» идентичности, а не просто в развитии хороших евро-американо-японских образцов. Возможно, эта потребность ощущается многими, и мы на пути к неё решению. Возможно, через графику мы и найдём новый язык и формы.
Другая проблема, которую вынуждены решать практики и вузы: на образование спущены вопреки протестам новая структура подготовки, и она каждый год приносит новые сюрпризы: трёхуровневая система высшего образования: бакалавриат + магистратура (ассистентура) + аспирантура. Она как бы соответствует умозрительной мировой, но… в мире нет единой матрицы.
Длительность бакалавриата от 2-х до 6 лет, магистратуры – от 1 до 3 лет. Вместо аспирантуры + докторантуры, принятых у нас, в мире есть массовая докторантура, примерно равнозначная нашему кандидатскому исследованию. Аналогом российской докторской степени являются редкие «хабилированные» европейские доктора.
На конференции, прошедшей в рамках смотра-конкурса, заметна была паника, ведь прежде образование должно было готовить специалистов, более-менее готовых к практической деятельности. На смену специалитету приходит магистратура (остался ещё один последний выпуск специалистов). Магистерская степень трактуется преимущественно как теоретико-исследовательская, как методология профессии. Интересно, у нас много рабочих мест для теоретиков архитектуры, дизайна, искусств? В стране, в которой – совсем не по вине школ – архитектура подменена строительством и землепользованием, а дизайна просто нет, магистры-теоретики очевидно решат все проблемы!..
Второй темой дискуссий был поиск способов сохранить российское художественное образование, найти способы умиротворения аккредитационного аппетита Инстанций, в которых властвуют, как полагают многие, не лучшие педагоги общеобразовательных школ, привычные нормировать и унифицировать всё. Но образование в искусствах, как и сами искусства, являются царством личности, авторской позиции и всяческой неоднозначной субъективности.
Людмила Петровна Холодова, правда, утешила дискутантов тем, что мы в точке бифуркации, в которой взаимопонимание Инстанций и практиков схлопнулось до минимума, после которого – согласно волновой теории – наступит пространство диалога и взаимодействия.
Пока что над всеми вузами и их студентами висит призрак оптимизации, под которой чиновники подразумевают на законном основании банальное схлопывание школ в монолитные – почти по Фрейду – «комплексы» (университеты), неуправляемые (вернее управляемые непрофессионально) мегаструктуры, а также дамоклов меч экономии на зарплатах, материалах и оборудовании, отрубающей от преподавания молодых и деятельных…
В рамках полутора десятков референтур по архитектуре и дизайну, а также по учебной литературе всю неделю, с 4 по 10 октября шла дискуссия о критериях и тенденциях проектирования, об организации эффективной учебной работы, проведении следующего юбилейного конкурса, который пройдёт то ли в Новосибирске, то ли в Ростове, но не в отказавшемся от собственного приглашения Екатеринбурге.
