Новое искусство и дизайн Тюмени: 30 лет первой выставки. Николай Макаров
Не очень хотелось бы делать «монографические» жизнеописания. Круг людей (мастеров), достойных панегирика и критики, широк. Важен контекст, пересечения и смыслы, а это непростой процесс. Хорошо бы не утерять «чистоту восприятия», особенно когда много лет работаешь или дружишь «с субъектом». Николай Макаров – один из обоймы «нового искусства и дизайна» Тюмени. Кстати, «новое» – это то, что после постмодерна…
Николай Макаров родился 04.06.1966 г. в Бологом, «это где-то между Ленинградом и Москвой», как поётся в популярной советской песне. Но с ранних лет живёт в Тюмени, детские годы – где-то между Холодильной – Текутьевским – КПД, кто в Тюмени, знает этот возникший в шестидесятые годы район на восточных пустырях города, но сегодня это почти центр, как часто получалось у городов второй половины ХХ в. Николай скупо вспоминал о «пацанском» периоде. Детки тех лет росли во дворах, дворовых компаниях, в гуще жизни – ничего особенного. Понятно, что рафинированный эстетизм и некие литературные «башни» – это другой случай.
Вернувшегося из армии на второй курс парнишку моя коллега, настоящий человек искусства, предлагала отчислить за «отсутствие вкуса». Вероятно, мой вкус совпадал со вкусом попавшего в немилость студента. Если бы из студенчества и искусства изгоняли с подобной формулировкой, боюсь, немного бы народу осталось, а с учётом распространённой в художественной среде ревности к чужим успехам, искусство пришлось бы закрыть на клюшку.
В 1980-е гг. художественно-оформительское отделение Тюменского колледжа искусств, возникшее в 1974 г., находилось в переходном состоянии. В 1979 г. появился свой учебный корпус, но главное – пришли преподавать яркие мастера – М.М. Гардубей и Е.Н. Улькина. Первый был живописцем, склонным к концепциям и экспериментам. Вторая – профессиональным индустриальным дизайнером, прошедшим Нижний Тагил (металл), Мухинку (промдизайн), работу на Камазе и новгородской «Волне». Появление мастеров дало мощный импульс творческим экспериментам, больше, чем к академическим штудиям. Наверное, больше половины сокурсников стали состоявшимися в искусстве самобытными личностями: Т. Изосимова, А. Матусина, М. Шкуратова-Катанео, А. Сашнёва, В. Рыжков, В. Гульченко – где там японские «5 процентов из 100»!
Бывает, проблески будущего видны в студентах. Были ли они в этом случае? Николай не показной человек, не исповедальный, скажем мягко, несмотря на доброжелательность, чтобы не сказать любвеобильность. Вряд ли кто вспомнит, чтобы он перемывал кости и ситуации, с ненавистью или хотя бы раздражением отзывался о ком бы то ни было. Резануть может по случаю. Звёздный час – его импровизации, когда обычно молчаливый Макаров неожиданно входит в придуманный образ: тогда 100 тысяч вольт, яркие краски и соответствующая речь и повадки, все покатываются со смеху, надеясь только на то, что импровизация продлится как можно дольше… Участники представлений Николая Сергеевича забывают о магических гаджетах – жаль, они могли бы украсить интернет. Начало этим актёрским приступам было положено в студенчестве.
В студенческие годы заметна была работоспособность, даже педантизм: он – единственный из сокурсников, кто на экскурсионной практике в Москве для себя изучал коллекцию ГТГ, с конспектами и зарисовками, хотя этого и не требовалось. Зачем? Казалось, что учится не для бумажки, а для себя. Это проявилось и позже, когда после колледжа он учился в УралГАХА (ещё не было сегодняшнего драконовского «нельзя» и существовала сокращённая программа, в нашем случае – эффективная, т.к. по ней «дообразовывались» люди с практическим опытом).
Отвлечёмся, процитировав нашего исследователя творческого мозга академика Павла Васильевича Симонова: «Анализ биографий семидесяти знаменитых композиторов показал, что продуктивному творчеству предшествует период усердной учебы. Никто из них не создал ни одного выдающегося произведения ранее, чем после десяти лет овладения мастерством. Когда великого актера Жерара Филиппа спросили: «какой человеческий недостаток вызывает у Вас наибольшее отвращение?» – он ответил, – «Непрофессионализм». Вот почему смешны и наивны надежды дилетанта в любой области творчества оказаться автором «безумной идеи», прокладывающей новые пути развития науки и искусства; потребность вооруженности (компетенции) представляет один из важнейших мотивационных компонентов творческой одаренности» (подробнее: http://lib100.com).
На старшем курсе училища Н. Макаров поработал лаборантом кабинета практики, тогда каждый «яйцеголовый» (как выразился уважаемый премьер Медведев) в тюменском училище был редок и ценен. По получении диплома преподавал практику, одновременно был художником колледжа – в те времена у руководства появлялись люди, готовые находить варианты, ставки, нагрузки-загрузки. Сейчас такие начальники исчезли, на их место пришли административные «сливки», которые, как известно, поднимаясь наверх, скисают. Борьба за эффективность! Как не вспомнить добрым словом Зиновия Григорьевича Сухера, создавшего училище искусств вопреки жёстким проформам тогдашних бюджетных порядков и нормативов; Наталью Павловну Засорину, принимавшую изощрённые решения в более непростых, чем сегодня, обстоятельствах.
Николай в качестве художника занимался подёнщиной, разработал графические элементы стиля училища-колледжа. У нас и сегодня у вузов жуткие знаки-логотипы, пафосные и многозначительные, какая уж «неслыханная простота» (Б. Пастернак)! Как известно, не должность красит человека, а человек должность, независимо от её статуса. Макаров и его предшественник и отчасти учитель Николай Пискулин (о нём в предшествующей публикации) в консервативном окружении создавали поисковую графическую модель первого тюменского дизайна.
Он выбрал для себя несколько направлений опытов: шрифты и графику, плакат; эксперименты с деревом, конструкциями (что связано с преподаванием – «уча, учусь»). К 1990-м гг. наработалось свободное владение рисунком, шрифтовыми техниками. Пока мы трепались «о главном», Н. Макаров скрипел птичьими и стальными перьями, отрабатывал приёмы работы кистью. Чаще это были не заказы, а опыты, смысл которых заключался в поиске лучшей формы.
В память о нашем друге и коллеге Валерии Горбатове был сделан стул «Валера». Валера Горбатов отличался «смелой традиционностью» в понимании «столярки»: отрицал клей и металл. То, что делалось из дерева, ДСП, фанеры, должно было в его понимании работать только за счёт самой конструкции: запилов-зажимов, гребёнок, шпонок и т.д. Стул, придуманный Макаровым в начале 1990-х гг. как вариант деревянной конструкции с текстилем, затем видоизменялся и превратился в комплект элементов разного назначения.
Как и многие выпускники тогдашнего ещё живого колледжа, Николай примерял на себя разные проектно-художественные профили: помимо каллиграфии и мебели одним из них были иллюстрации. Например, к рассказам великолепной эстонской писательницы Лили Промет (Lilli Promet). Её сборники, ироничный роман «Примавера» выходили огромными тиражами в 50 – 100 тыс. экз. и имели широкого читателя благодаря «мастерству детали», «обжигающе ледяной интонации» (Л. Аннинский) и остроумию автора.
Любые эксперименты полны «руды», пустого материала, но кто знает заранее, не получится ли со временем извлечь из неё художественный жемчуг? Макаров приучил себя работать много и последовательно, классически – от приблизительных ассоциаций, набросков через более-менее последовательные эскизы, мастер-классы и этюды, говоря музыкально-балетными словами к решению.
Николай сделал себя сам, как и многие из нас. Конечно, важна роль атмосферы школы и профессиональных установок. Но все мы выходим в жизнь амбициозными недоучками, какие бы дипломы нас не согревали. Это только в сознании советских деятелей 1930-х гг. предполагалось, что выпускники знаменитого ВХУТЕМАСа должны были после диплома встать к станку, за что ВХУТЕМАС и был наказан пятью производственными вузами на его останках, но ни один не дотянулся до уровня прародителя. Похоже, компетенции нынешних руководителей образования мало отличаются от сталинских левкаов-радикалов, да нынешние ещё и мстят своим «плохим вузам» (публикация гг. В. Мау, Я. Кузьминова, С. Синельникова-Мурылёва, протрубившая в 2008 г. сигнал к «реформам» образования называлась «Страна, где много-много плохих вузов»).
Какую бы школу мы ни прошли, время от времени нужен внешний импульс. Таковым явилось обучение выпускников училища по ускоренным программам специалиста-дизайнера, к которой приступил Тюменский колледж искусств с Уральской архитектурно-художественной академией. Часть преподавателей приезжала из Екатеринбурга, основные были свои – мы иногда шутливо перебраниваемся: кто чей ученик (ясно, что человек человеку – учитель, и все учимся друг у друга). Атмосфера роста и поиска подпитывает всех. В этом вареве возникло отделение Союза дизайнеров России, выставки, всероссийский фестиваль дизайна – для творческого потока нужны были шедевры, новые работы, всё, чем можно удивить себя, коллег, студентов и публику, жаждущую новенького. Тюменская ситуация во многом особенная: если сегодняшние реформированные вузы избегают «инбридинга» (перенесённый в образование биологический термин, означающий близкородственное скрещивание), то здесь приходилось делать ставку на своих – как «выпавших из гнезда» и вернувшихся в него, так и на тех, кто формировался «в гнезде». Контакт с УралГАХА, практика различных школ, широкие взгляды на мировую художественную культуру подпитывали эксперименты.
Одновременно пришлось продолжать «самопроектирование», присущее Н. Макарову, – вернуться в классы Е.Н. Улькиной и М.М. Гардубея, а также Николая Николаевича Ляпцева и других педагогов УралГАХА. До сих пор не понятно, какой умной голове очень высоко пришло исключить «сокращёнку» из вузовских вариантов, вероятно кто-то где-то порой что-то… Боролись со «злоупотреблениями», а побороли «непрерывное образование», о котором столько пафосных слов было произнесено со всех трибун как о будущем образования!
Дипломный руководитель – Н.Н. Ляпцев предложил объединить первые три работы первых выпускников колледжа и академии, бывших одновременно преподавателями, единой темой: хитрый тактический ход позволял обойти квоты представления работ на международном конкурсе. Проекты были связаны с Тюменским дизайн-центром и его деятельностью: Николай Макаров спроектировал «Галерею дизайна», Сергей Григорьев – первый в мире динамичный графический стиль, Николай Пискулин – экспериментальное издание по дизайну.
В каждой из работ «специалиста» (так по диплому) содержались инновации: стиль дизайн-центра был переменным, он основывался на вордовских шрифтовых шаблонах и любой человек мог его видоизменять, сохраняя идентичность. В издании по дизайну использовалось прямое сканирование объектов и специфическая матрица вёрстки. Пространство дизайн-центра было изощрённо организовано, намного увеличивалась площадь и возможности организации деятельности. Изюминкой была и работа с фотографиями авторов: они были на всех планшетах, но становились активными в собственном проекте (в МООСАО фотографии авторов стали нормой). Графика планшетов и проектные находки явились частью коллективного мышлении, опирающегося на культурные тенденции «эпохи необарокко»: идея использования шрифтовых протоколов Word’а для унификации разнообразия «стилей», единое «потоковое» графическое решение проектов, палитра, технологические «примочки» вроде работы с фотографиями, «подкладки» классических проектов под собственный проект, культура подачи – имели своих авторов, но обеспечили единство и новизну работ.
Представленные на международном конкурсе МООСАО в Нижнем Новгороде, проекты смотрелись отличными от всех: не устаю бахвалиться, как студентка из НГГАСУ, притёртая волнами участников к моему телу и бейджу, эмоционально выкрикнула:
– Вы из той самой Тюмени, где такие обалденные дипломные работы!?
– Да, это я, – гордо ответил я, смущаясь от великой собственной скромности.
В работах складывалась матрица новой для школы методики проектирования: упор на исследование проектных проблем и ситуаций, а не ворошение аналогов; погружение в культурный опыт и контексты, в социальные обстоятельства. И лишь потом – эскизный поиск и собственно проект.
В новом профессиональном статусе Н. Макаров работает над каллиграфией, интерьерами, айдентикой.
Как-то недавно Елена Николаевна Улькина после долгих бесед с Николаем Макаровым обычным своим «свистящим шепотом» сказала: «А мальчик-то у нас высокоморальный!» Словом «мальчик» она обозначает нежное отношение к человеку. К возрасту или опыту это имеет мало отношения – только эмоция. Почти так, как в своё время молодая Фаина Раневская возопила от растерянности, протянув руки к проезжавшему мимо немолодому К.С. Станиславскому: «Мальчик Вы мой дорогой!».
Работы Николая (их сотни) по большей части связана с культурными рефлексами «нашего мальчика». Человек он цельный, если уж любимая песня – «От героев былых времён…» из фильма «Офицеры», то и многие идеи связаны с национальной днём – Победой. Их много, покажем часть.
В последние годы Николай Макаров больше всего занимается каллиграфией, стал участником серьёзного проекта «Международная выставка и музей каллиграфии» и частью каллиграфической элиты мира. Для проекта МВК и Московского музея каллиграфии сделано много проектов (среди множества ресурсов базовые: http://calligraphy-expo.com и http://www.calligraphy-museum.com).
Не буду касаться биографических подробностей: «история искусств без имён» (вернее, без личных фактов) – девиз формального искусствознания (Генрих Вёльфлин), девиз обоснованный. Бывает, человек меньше или больше собственного творчества, актёры – обычно крупнее. В работе мастер берёт реванш за собственную жизнь или органические её продляет. В биографиях художников, фильмах о них редко получается правдиво. Не претендую на объективность, но замечу, что иногда творчество, жизнь, личность соответствуют другу другу.
Н.С. Макаров многосторонний мастер, который – кажется – может всё, он и брался за разные жанры: проектные, станковые. Наши коллеги редко одобряют разносторонность, в пору тотального дилетантизма это понятно. Зато журналисты любят славословить, мол, Х. и поэт, и писатель, и композитор, и художник, и философ… Но складывается новая профессия – проектировщик, Дизайнер, то есть понимающий и могущий больше типичного ремесленника. Можно и так сказать… Не по формальным признакам, а по делам…