Заявленная тема специфична и требует профессиональных подходов. И одновременно она касается всех граждан. Вероятно, поэтому на встрече были практически все периодические издания области. Круглый стол совпал с открытием ежегодного фестиваля АрхИдея, проводимого кафедрой дизайна городской среды ТюмГАСУ. Развести два события во времени не получилось. Содружество о фестивале узнало, когда все договоренности и оповещения были сделаны. И «арх-идейцы» созвали гостей на свой праздник. Некоторые из заинтересованных лиц разрывались между двумя акциями, урывками присутствуя то на одном, то на втором событии – в частности, председатель Тюменского отделения Союза архитекторов Ильфат Минулин (официальное руководство союза представлял на круглом столе заместитель председателя Сергей Алексеев) или главный архитектор города Олег Ковтун, выслушавший выступление одного из модераторов, и переместившийся, видимо, на АрхИдею.
В обсуждении вопросов архитектуры и городского дизайна участвовали архитекторы, дизайнеры и художники; преподаватели кафедры архитектуры и дизайна ТюмГАСУ, средового и графического дизайна Тюменского института дизайна (филиал УралГАХА). Студенчество было представлено первой в нашей истории группой искусствоведов академии искусств и культуры. Длилась встреча три часа и прошла в свободной обстановке. Несмотря на неполное представительство, обсуждение было многосторонним. Оно касалось не только архитектуры и городского дизайна, сколько мировых тенденций в организации архитектурно-дизайнерской деятельности, передовых подходов к городской среде, сочетания профессиональных и общественных интересов, стадий социального развития, предложений по развитию гражданского общества применительно к архитектурно-дизайнерской практике.
Модераторами были Геннадий Вершинин (от дизайнеров) и Виктор Станкевский (от архитекторов). Ниже мы представляем изложение основных выступлений участников.
Геннадий Васильевич Вершинин, кандидат искусствоведения, доцент, Заслуженный деятель искусств РФ: Все, кто обсуждает архитектур и городской дизайн Тюмени – неравнодушные люди, стремящиеся к тому, чтобы Тюмень не на словах, а на деле превратилась в лучший город земли.
нажмите для просмотра работ Мы знаем красоты города и его достижения в развитии городской среды. И любуемся не только центральной площадью, которую так любит воспевать Виктор Дмитриевич Станкевский, но и многими другими красотами. Нам не хватает поэтизации Тюмени. За Москвой или Питером или Парижем тянется длинный шлейф романтизации (вспомним: «я смотрю на Москву через призму поэзии, через призму музыки, призму любви. Просто так на Москву смотреть бесполезно, просто так ничего не увидите вы»).
Год назад Союз дизайнеров предложил проект – альбом «Прекрасная Тюмень». Его можно собрать на основе народного движения – фотографий с самыми красивыми видами города, сделанными профессионалами и любителями, вовлечь в процесс многих людей, рассмотреть город глазами его жителей и дать им повод для любования. Город нам дал грант, 500 тыс. рублей, через несколько дней забрал его обратно.
Очень долго наши горожане радостно говорили, что живут в самом грязном городе, в котором бесконечно рвутся коммуникации и уходит из-под ног земля. Когда сегодня гости нахваливают Тюмень, нам приятно. Мы с удовольствием показываем приезжим самые симпатичные уголки и вообще стараемся ублажить гостей, чтобы и дальше они несли восхищение нашим городом. В том числе и тем, в чем мы видим уже не одни только достоинства. К хорошему привыкаешь быстро, и начинаешь видеть то, что кроется за внешним фасадом. И, естественно, когда проектируешь и преподаешь, изучаешь мировой опыт и анализируешь происходящее, то воспринимаешь ситуацию по-иному, более т ого – пытаешься найти способ улучшить ее – в проектах студентах и собственных, в теориях, полемике и т.д.
В сегодняшнем развитии архитектуры и городского дизайна есть несколько важных проблем.
1. Массовость профессий. Архитектурная профессия стала повсеместной. Если до ХХ все школы мира были известны наперечет, то теперь архитектуре учат в любом крупном городе мира; в любом региональном центре. За этим – не только свидетельство ее растущей роли, но и симптом профанации. Самый ее пик был Египте, в котором архитектор был в числе наиболее образованных - одним из верховных жрецов. Сегодня слова «архитектор» или «дизайнер» уже ни о чем не говорят. Когда-то 80 тысяч советских архитекторов были на деле не архитекторами, а ПГС-никами, строителями, выпускниками кафедр промышленного и гражданского строительства, занимавшимися одними «привязками» типовых зданий. А когда появилась возможность проектировать, то многие оказались не готовыми к этому. Еще хуже ситуация с дизайном. До конца 90-годов их готовили 2 вуза и 2 училища, а сегодня только в Тюмени 11 средних и высших школ – где бы они нашли преподавателей?
2. Разделение по цехам. Архитектура разделилась на 5 – 6 дисциплин (градостроительство, промышленная и гражданская архитектура), представители которых не всегда понимают друг друга; слово «архитектор» уже не имеет точного смысла. Например – наиболее редкой является самая главная – урбанистика, градостроительство. Дизайн вообще возник на рубеже XIX - XX веков. Сегодня около 40 видов дизайна – и это разные наборы навыков и методов, настолько разные, что нормально услышать, что такой-то из видов – например, мода, или графический дизайн, или ландшафт – это «не дизайн». В 2003 году я выступал на конференции Cumulus, это объединение включает 200 мировых школ дизайна. И одна молодая дама из Бельгии меня спросила: «Это очень интересно и прекрасно, то что вы показали. Но почему вы называете это дизайном – ведь дизайн – проектирование для промышленного производства». Не удивительно, что только очень развитые страны серьезно занимаются городской средой, в том числе на промышленном уровне. У нас пока городская среда – стихия того, что раньше называлось «художественным оформлением». Пока только в отдельных дизайнерских школах и на уровне главного художника Москвы И. Воскресенского эти вопросы ставятся профессионально.
3. Мир развивается неравномерно и не столько экономически или социально, но прежде всего, культурно. Применительно к нашему вопросу это означает, что пока одни еще балуются с формами, другие уже думают о смысле и философии вещей; одни еще не нарадовались свободе и разнообразию, а другие уже размышляют о мере, аскетизме и постоянстве. Пока одни еще пытаются заработать все богатства и блага мира, другие озабочены дружелюбием и открытостью как основой проектов, что кажется ерундой первым. Разрыв в уровнях понимания даже в любой отдельно взятой стране вопиющ. Мы еще пытаемся приткнуть автостоянки на любой свободный пятачок, а Питер Айзенман уже несколько лет отказывается включать гаражи в свои проекты, полагая, что они лишь усугубляют транспортные проблемы. (Кстати, в Токио для приобретения авто нужно предъявить две справки: о наличии парковки у дома и возле работы).
4. Но самый главный момент – приход проектной цивилизации. Одни об этом заговорили в 1965 году (итальянский архитектор и создатель лучшего архитектурно-дизайнерского журнала – итальянского Domus’а). Другие – как зав кафедрой культурологии уральского университета – еще об этом ничего не слышали. Проектная цивилизация означает:
- все переделывается заново, решаются самые смелые и сложные, прежде не решаемые задачи и решаются они на стыке компетенций, дисциплин, уровней принятия решений;
- проектируется вся среда существования человека: его коммуникации и смыслы, культурные ценности, восприятие прошлого и настоящего, произведения искусства и социальное поведение – вообще всё; какими средствами – искусства, дизайна, кино или литературы – второй вопрос;
- скорость развития стала такой высокой, а перемены настолько непредсказуемыми, что любые действия эффективны только в проектных правилах: им предшествуют междисциплинарные исследования (они уже обязательны в дизайне), все ситуации моделируются с использованием альтернативных методов; место механистичных рационализаций занимают нелинейное мышление.
Этим – глубокой проектной продуманностью – резко отличаются сегодняшняя западная архитектура и дизайн городской среды, что легко увидеть на слайдах (автор отобрал для показа 240 слайдов из нескольких десятков тысяч, имеющихся в фондах института дизайна). Главными становятся действия и решения на стыке дисциплин, профессий и компетенций – только они позволяют «сшить» расползающийся «кафтан» цивилизации.
Наблюдение: чем мы менее образованы, тем легче судить и решать о том, в чем мы мало сведущи и что за рамками профессиональных компетенций. Чем более мы погружены в существо той или иной компетенции или задачи, тем осторожнее судим и действуем. Первыми заговорили об этом «два испанца» – Ортега и Гассет, имевшие, правда, одно имя Хосе. В 1930-м году Ортега-и-Гассет написал серию статей для мадридской газеты, позже вышедшие книгой с названием «Восстание масс» - очень актуальной и сегодня. «Масса» – это преобладающий в сегодняшнем мире человек, самодовольный и ограниченный; искренне верящий в свою правоту, и потому он всем навязывает свои убогие суждения. Это такой большой инфантильный ребенок, который убежден, что мир существует лишь для удовлетворения его интересов.
Все, кто заинтересован в эффективном и человечном развитии нашего города, региона; культуры, творчества, духа и тела, нуждаемся в том, чтобы городская среда – архитектура, дизайн, состояние нашего духа места и иные материи обсуждались время от времени в различных междисциплинарных институциях: советах, жюри, конкурсах, выставках, анализировались постоянно и взвешенно, иначе мы остановимся, иначе будут ошибки. И чем большие масштабы изменений – тем большие могут быть случайности и ошибки, а за них расплачиваемся все мы из одного нашего общего кармана, даже если он и называется по-разному – карман плательщиков налогов или бюджет страны или региона. И хорошо, если речь пойдет о материальных ошибках. Городской организм – это такая ткань, в которой наиболее опасны социальные и культурные просчеты. Мы и так живем в городе, в котором развитие камней опережает развитие человеческого капитала.
Что сегодня проектируют архитекторы и дизайнеры?
Не только лишь формы камней или скамеек. Проектируются камни и их расположение; транспортные потоки и средства передвижения, время их ожидания, способы оповещения о прибытии автобусов, даже вход и выход из него, пребывание и поведение в транспорте, - «транспортные интерфейсы»; места нашего пребывания и отношения с окружающими домами, деревьями, цветами, машинами, приборами, животными и людьми – вообще все. В первую очередь – то, что в IT называется интерфейсом. А еще – эргономика и визуалистика, функции и контексты и т.п. Это и есть проектная цивилизация. Спроектировать можно все – была бы воля; найти решение можно для всего – была бы компетенция и креативные способности. Но особую важность приобретают вкус, культура, этика, гибкое и одновременно широкое мышление всех тех, кто участвуют в процессах проектирования, воплощения, изобретения и применения; компетентность творцов и граждан, руководителей и провозвестников, аналитиков и исполнителей – всего общества.
Что является сегодня, в продвинутом смысле, предметом городского дизайна?
Коммуникации. Предметы. Ценности. Поведение. Восприятие. Машины и механизмы. Функции. Визуальные и аудиальные ощущения. Впечатления. Смыслы, ценности, формы. Время их жизни и место существования – предметов, растений, функций, явлений. Стоимость, затраты, эффективность. Значимость. Красота. Доброта. Дружелюбие. Человечность. Социальное значение и поведение того и тех, что проектирует и для кого проектирует архитектор или дизайнер. Список можно продолжить.
Мы попробуем не столько рассказать, сколько показать и сравнить. Будут примеры из европейских столиц и нашей нефтяной столицы. Небольшие комментарии потребуются, но мы российские граждане, мы не очень доверяем словам, больше – тому, что видим. Мы увидим, что многие картинки из тюменской жизни легко вписываются в мировой визуальный и проектный контекст. Но будут и те, которые недопустимы – и в мире, и у нас, и их мы тоже увидим сами.
Выберем несколько актуальных направлений сравнений:
движение в городе;
ориентация в городской среде и коммуникации в широком смысле;
дух места и гуманитарное насыщение городской среды;
Если сравнить фотографии, которые сняты «там» и «здесь» то мы увидим общие отличия:
«там» чаще сложная продуманность архитектуры и дизайна, ориентация на человека;
сценирование функций, учет поведения и реакции людей;
экономичность и одновременно изобретательность; простота, демократичность, расчет на всех;
подчинение среде и контексту;
эффективное регламентирование архитектурно-дизайнерской среды в интересах граждан.
«Здесь»:
механистичность и вторичность архитектурно-дизайнерских решений;
низкий профессионализм архитектурно-дизайнерских решений, механистичность, архаизм; ставка на псевдоклассику;
самое главное – ничем не оправданная затратность, плохо проработанные функции и отсутствие связи с контекстом среды и человеком;
нескоординированность, разобщенность действий городских служб, решений, отсутствует сквозная проектность – и с точки зрения художественной, и с точки зрения организации процессов.
Виктор Дмитриевич Станкевский, кандидат архитектуры, профессор, Заслуженный архитектор РФ: Мы созрели для перемен. Тем не менее, в XXI веке архитектура в списке приоритетов занимает последнее место. Я попробую это подтвердить несколькими тезисами и иллюстрациями.
нажмите для просмотра работ 1.Множество территорий города изъяты из общего пользования, в том числе в центре города. Центр города повсюду – место досуга, учреждений культуры и т.п. – место общее. У нас бессчетное число собственников отгораживают свою территорию, выводя ее из общей структуры города и возводя между этими лоскутами и городом заборы. А ведь мировая практика совсем другая. Например, до 30 % территорий строений выделяется в общее пользование. В Нью-Йорке приняты бонусы для застройщиков, которые выделяют первые этажи своих зданий под общественные функции.
Так, известный архитектор Норман Фостер получил бонус в 6 этажей – ему разрешили надстроить столько за размещение в первых 6 этажах социальных пространств – фонтанов, скверов, эскалаторов на соседнюю станцию метро и др.
2.Инженерия против архитектуры. Кабельная паутина завесила город, даже в центре. Пример – улица Республики, где в особенности в центре, все столбы плотно во многом рядов завешаны кабелями, мотками проводов, скрутками и бухтами. Многие улицы города разрезаны линиями электропередач. Эти линии идут по многим улицам, прямо посреди движения транспорта. Вошла в практику новая мода – проводка теплотрасс над землей, по поверхности. Понятно, что это дешевле. Но сложно представить, гармоничный город, в котором дома, улицы, перспективы перегорожены отвратительными трубами, перерезающими транспортные коммуникации, визуальное единство и т.д.
Огромное число – колодцев, теплоузлов, самых нелепых «произведений» инженерного хозяйства располагаются в самых неожиданных местах – на проезжей части, газонах, тротуарах и т.д. Резиденция правительства перегорожена от моста со стороны улицы Челюскинцев теплоузлом. Его задекорировали рекламой. Но очевидно, что главными архитекторами многих городских сегментов являются инженеры – теплотехники, электрики, связисты и с ними никто не может справиться.
3.Реклама вместо архитектуры. Город заполонен рекламой. Не буду говорить о ее агрессивности, о том, что она малокультурна и бесцеремонно вмешивается в наше существование. Она просто бессистемна и уродует все. Вот здание на главное улице: магазин «Мир». Архитектуры нет. Два основных фасада завешаны баннерами. Только что Геннадий Васильевич показывал нам, что в европейских городах рекламы практически нет, в центрах городов – нет вовсе. У нас реклама чувствует свою власть над городом, над архитектурой. Она повсеместна – на обочинах и разделительных полосах, перекрестках, в огромном количестве и разных мастей.
Геннадий Васильевич как-то сказал, что в Калифорнийском университете исследовали эффективность рекламы и установили, что ее действие почти равно нулю. Что же это получается – силы, средства тратятся на то, что рекламщики водят за нос заказчиков, да при этом замусоривают городскую среду безвкусными и агрессивными сообщениями, которые никому не служат, кроме тех, кто на этом зарабатывает?
На почве кризиса многие рекламные щиты и электронные экраны стоят пустыми – грубо залепленными тканью или фанерой, уродливые и бессмысленные. Может быть, кризис выполнит свою очищающую роль и освободит наш город от обилия неуместных и уродливых реклам.
4.Город вечного праздника. Считаю необходимым предложить разместить на всех зданиях праздничное оформление навечно. Примерно так и происходит. Не знаю, есть ли еще город, в котором праздник длился бы всегда? Посмотрите – город заполонен стандартными поздравлениями: «С праздником, любимый город!», «С праздником, дорогой город!». С каким праздником поздравляют нас? Кто и по какому поводу? Ладно, у нас вечный праздник – примем это как факт. Но в нашем городе, в самом центре – вечные поздравления «С новым годом!» Тоже хорошо – вечный Новый год – на нефтегазовом университете, на здании Уралсвязинформа и других. Поэтому и нужно разместить на фасадах зданий набор праздничных модулей и только включать их время от времени в разной комбинации.
Можно было бы продолжать примеры разного рода, которые свидетельствуют о том, что город наш разрывается разными интересами, силами или бессилием. Нужно срочно принимать меры по санации города. Предлагаю срочно инициировать профессиональное собрание – компетентное и полномочное, которое обсудило бы существующие проблемы и наметило пути их решения. Пусть это будет серьезное совещание – с выставками, информационными материалами. Его надо хорошо подготовить, и мы все можем в этой подготовке участвовать.
Нужно идти к такому варианту действий, при котором принципиальные решения принимались бы при широком общественном обсуждении проектов. Необходимо обсуждение градостроительных регламентов, в противном случае мы и впредь не будем избавлены от появления случайных непродуманных проектов, решений, уродующих городскую среду и оскорбляющих не только профессиональные чувства архитекторов, но и всех нас, горожан.
Михаил Михайлович Гардубей, Заслуженный художник России: Все мы в последнее время много ездим, и ездим, в том числе и с познавательными целями: раз уж мы профессионалы, то должны изучать мировой опыт, сравнивать его с собственными традициями. Многие из моих коллег, в том числе присутствующие в этом зале, бывали в Германии, во Франции, Голландии. В прошлом году мы с большой группой студентов колледжа искусств и института дизайна проехали Польшу, Чехию, Австрию и Италию. И мы можем сравнивать, судить и предлагать. Я приехал в Тюмень в 1966 году. Тогда город был маленький, уютный, очень человечный.
Он развивался на наших глазах, с нашим участием. В частности, в прошлые годы Тюмень не просто строилась, в ее облике появилось монументальное искусство; в городе сложились архитектурная и дизайнерская школы и, естественно, что они теоретически осмысливают состояние городской среды.
Могу сказать, что любой город имеет свой дух места. Тюмень была компактной и человечной. Здесь был дух места и мы со студентами на пленэре ежегодно погружаемся в эту красоту, красоту, которая быстро уходит. В прошлом люди, не бывшие профессиональными архитекторами, по-сути, неграмотные профессионально, создавали среду, в которой гармоничны были улицы, дома, городское пространство.
Сегодня человечность и красота из города уходят. Заметно, что многие здания, реклама, многие городские пространства возникают случайно, во всяком случае, удивляют тем, как они неорганичны и не соответствуют месту, масштабу, духу города. В Вене мне на улице могли сказать, где постройка Хундертвассера, где музей истории искусств и так далее. Меня это задело, потому что такого уважения к своему городу, такой культуры граждан в вопросах искусства и истории у нас нет, это очень обидно.
Я убежден, что город – сумма факторов, в частности он определяется синтезом архитектуры, искусств, культуры граждан, любви к городу, понимания духа места и заботы о его будущем.
Валерий Николаевич Кулачковский, заместитель начальника Управления градостроительной политики Главного управления строительства Тюменской области: Я не готовился выступать, но коснусь проблем, затронутых в выступлениях коллег. Можно было бы начать оправдываться, но не буду.
Любой город определяется культурой населения, культурой цивилизации, возрастом цивилизации. Европейская цивилизация, которую так наглядно представил Геннадий Васильевич, имеет очень долгую историю. Там люди уже многие века занимаются решением проблем, которые нами еще и не поняты как следует. Отсюда – размах, масштаб и качество западной цивилизации.
Мы же за последние 12 – 13 лет пережили жестокие перемены. Скажу, что в советские годы у города было примерно 25 заказчиков, крупных заказчиков. Сегодня заказчиков примерно 12 тысяч. И все они – веер желаний, рассыпающий за собой шлейф денег и интересов. Инвестор стал для нас священной коровой, и почему это происходит именно так, можно понять и посочувствовать.
Стоит сказать, что с 10 апреля 2009 года вступили в действие Правила землепользования и застройки города, в составе которых важнейшее место занимают градостроительные регламенты. Может быть, я и чрезмерный романтик, но этот документ дает надежду, что ситуация начнет регулироваться. В регламентах очень многое продумано, о чем говорилось – от плотности застройки до отдельных ограничений в виде предельных параметров застройки. Что не попало в регламент – это ограждение локальных территорий заборами, о которых с болью говорил Виктор Дмитриевич. Но механизм документа позволяет вносить изменения по инициативе любого юридического лица и иными способами. Так что, все, что нас волнует, можно предложить отразить в регламенте. Конечно, есть определенная процедура внесения изменений, но регламент - живой и гибкий инструмент регулирования застройки.
Он – не панацея. Например, в том, что касается рекламы. Наш город одним из первых разработал концепцию размещения рекламы на территории Тюмени, опередив почти все города. Правда, это всего лишь концепция. Как я понимаю, за ней должна была последовать стадия проекта по предложенным зонам. Не знаю, в какой стадии решение этого вопроса. Но ситуация с рекламой изменилась, из центра города ушли огромные неуместные рекламные установки. Можно говорить о появлении тех же регламентов при размещении наружной рекламы.
Да, есть проблемы. Озеленение, скверы, парки – это все отдано управам. И то, что ими делается – как раз реализация вкусов тех людей, которые за это отвечают. К сожалению, истреблены районные архитекторы: Градостроительный кодекс ликвидировал вертикаль главных архитекторов. Тот же главный архитектор, который сегодня существует – он практически бесправен. По хорошему, его должность должна быть должностью заместителя главы города, тогда у него появятся права и возможность влияния на ситуацию.
Институт главных архитекторов заменен институтом «уполномоченных органов по осуществлению градостроительной политики». Причем руководитель этого органа не обязательно должен быть архитектором. Так получилось, что строители фактически отстранили архитекторов от принятия решений.
Я знаком с немецким опытом, результат которого был показан в слайдах. В Германии нет главных архитекторов городов. Но там есть архитекторы микрорайонов, жилых образований поменьше. Они в обязательном порядке являются профессионалами. Естественно, что они ближе к реальности, к жителям и ко всем тем нюансам, которые ускользают от внимания высоких инстанций. Если возникают проблемы – то они докладываются районным архитектором по вертикали и решаются на нужном уровне. Возможно, это наш путь.
Вершинин: И я, и присутствующие здесь Александр Сергеевич Новик, и Михаил Михайлович Гардубей могут подтвердить, что германская среда – даже деревенская шокирует «проектностью». Практически каждый дом имеет свой ландшафт, профессионально и очень ярко и своеобычно спроектированный. И жильцы обязаны его содержать в том виде, который утвержден архитектурой. Если, например, проектом предусмотрены растения или цветы на голой земле, то необходимо землю полоть, чтобы не было ни травинки лишней. Мы видели немецких граждан, вечерами выдергивающих травки с земли, которая – по нашему мнению – могла бы и обрасти, это было бы лучше. Но – нельзя, как нам объясняли хозяева, высокий штраф за отступление от проекта.
Сергей Анатольевич Алексеев, заместитель председателя Тюменской областной организации Союза архитекторов России: Завтра в 10 часов состоится публичное обсуждение правил застройки. Можно любому из нас прийти и участвовать в обсуждении.
Когда сравниваешь европейские и наши картинки, то хочется плакать. Но нужно действовать, а не предаваться эмоциям. Согласен, что вопросы благоустройства решаются в последний момент, если вообще решаются. И это сказывается на среде наших городов. Будем работать, чтобы изменить ситуацию.
Кулачковский: Единственный путь решения проблем – через законодателя – городскую Думу, областную Думу. Ещё одна беда в том, что за последние годы у нас образовались монополисты, которые присвоили себе все городские коммуникации. Они не согласовывают перекладку коммуникаций под землю, не приходят на совещания. Вопрос с коммуникациями – самый сложный. Необходимо выходить на думские комиссии. Думаю, что советник Главы города Спиридонов может принять участие в проработке вопросов. Я постараюсь организовать совещание в ГУСе, где мы вернемся к обсуждению насущных вопросов.
Ирина Викторовна Ильина, архитектор: Возникает вопрос: кому это выгодно, ведь если есть такая ситуация, то она кому-то должна быть выгодна. И мне кажется, что отстранение архитекторов закономерно. Мы стояли между инвесторами и администрациями. Архитектор оказался той фигурой, которая вмешивалась в эти отношения и их усложняла. Мне кажется, в этой ситуации бороться за архитектуру, надеяться, что ситуация может измениться – очень наивно.
Анжелика Анатольевна Бороздина, директор Тюменского дизайн-центра: Я хочу ответить на вопрос, стоит ли бороться, и к кому обращаться в борьбе. В 2006 году Тюменский дизайн-центр Союза дизайнеров по инициативе Губернатора разработал Концепцию рекламно-информационной среды Тюмени. Мы ее разрабатывали 2 месяца. И весь 2007 год ушел на то, чтобы ее отстоять. Она отстаивалась в 3-х судах, были проверки, в том числе счетной палатой, проверялся и заместитель Главы города, который курировал работу. Оказывалось огромное давление на Координационный совет по рекламе города Тюмени; подключались самые разные ресурсы; специалисты из других городов. Несмотря на огромное давление, концепция принята. В том числе и потому, что пошел общественный резонанс. И она не просто концепция, Валерий Николаевич, а работающий документ.
Скажу о роли чиновников. Среди них есть умные, думающие люди, любящие город. И они помогали нам. Концепция рассматривалась несколько раз на Думе. Но в Думу за это время пролезли люди, которые и были противниками и делали все возможное и даже невозможное, чтобы ее нейтрализовать. Был выдвинут лозунг, что Концепция не предусматривает антикоррупционных мероприятий. Опора в этой ситуации может быть на коллегиальные органы.
То, что заложено в концепции – зонирование города, поэтому легко отследить деятельность рекламных агентств. В справедливом решении этих вопросов в интересах города сегодня можно подтянуть и федеральное законодательство.
Хочу сказать – Концепция принята, не в чистом виде, но принята. Обратите внимание – из города ушли перетяжки, Тюмень стала передовым российским городом, идущим в створе мировых тенденций и впереди других наших городов. 9 января 2007 года на координационном совете Концепцию одобрил Губернатор области, Владимир Владимирович Якушев. Он отметил, что взята высокая планка. Именно протокол совета и точка зрения Губернатора помогли нам держать оборону. Сегодня Концепция – законодательный документ. О том, что она работает, свидетельствует такой факт: главный художник города признался, что наподписывал разрешительные документы, которые уже вступили в противоречие с концепцией и он их отзывает.
Конечно, кризис корректирует ситуацию. Начинаются просьбы разрешить залепухи. В этом смысле руководству сложно отмахнуться, когда рекламщики манкируют отсутствием средств и необходимостью выживания бизнеса. В этом смысле возвращаются плохие времена.
Читкарёв Сергей Арсентьевич, главный архитектор проектов института НИИПЛЕСДРЕВ: я недавно переехал в Тюмень из Иваново. И поверьте мне, Тюмень – хороший город. Архитектура – это явление, суть которого составляет драматизм. С одной стороны – это жилая среда, с другой – искусство, то есть дух. Мы живем в обществе, в котором еще не все материальные потребности решены, мы пытаемся их решить. И административные интересы в первую очередь связаны с решением материальных интересов. И во вторую – то, что связано с искусством.
Что сравнивать нашу ситуацию с европейской – там давно базовые потребности решены. Но ведь мы не знаем и духовных потребностей наших людей, мы их не изучаем. Мы не спрашиваем жителей – что им нравится – старые дома или хай-тек. Не факт, что люди думают также, как мы. Мы пытаемся людям свою точку зрения, свои вкусы – и люди от нас отвернулись.
В европейских странах архитекторы исследуют вкусы потребителей и делают то, за что им платят деньги. А мы обвиняем администрацию, что они не хотят что ли сделать хорошо. Надо не лозунги выбрасывать и не митинговать, а показать, что хорошая архитектура недорога.
Вы тут в Тюмени зажрались. Если бы вы сравнили Тюмень с другими городами, даже с теми, что по соседству – с грязным Екатеринбургом, с другими, то увидели бы это. Я, конечно, не говорю о Ханты-Мансийске, с которым вообще ничто не сравниться – это отдельный разговор… Надо показать хорошую архитектуру и показать, что на деле хорошая архитектура – не обязательно дорогая.
Вершинин: Сергей Арсентьевич, значит ли Ваше выступление, что обсуждения архитектуры и городского дизайна вообще не имеют смысла?
Скажу, что я тоже приехал в Тюмень лет тридцать с лишним назад. Это был грязный заштатный город. В нем была своя прелесть – компактные размеры, спокойный темп жизни – все под рукой. Все, кто здесь жил, смело звали его столицей деревень, он был «гнилушкой болотной» - здесь все уплывало, вечно рвались коммуникации, невозможно было посуху и без пыли пройти даже в центре. Все города вокруг были чище, лучше, культурнее и цивилизованней. И мы все – жители этого города – выстрадали и выносили перемены мечтами, делами, суждениями. Обсуждения путей развития города здесь были актуальны и в восьмидесятые годы, и в девяностые, и сегодня. Город очень изменился и перемены начались не сегодня. И даже не в 90-е годы. Кстати, в 90- я бывал в городах Центральной России – Иваново, Владимире – Тюмень и тогда была лучше.
В 2002 году мы с группой коллег предприняли десант Тюмень – Москва – Питер – Хельсинки – Стокгольм и обратно. И я для себя вывел, что Тюмень – один самых симпатичных городов в этой связке, несмотря на все ее исторические и новые болячки. Симпатичнее Москвы, в которой я прожил много лет и которой дорожу, и Питера, который всегда казался ужасным для жизни. Мы не на готовое сюда приехали, а участвовали в строительстве жизни города. «К хорошему быстро привыкаешь», - сказал Михаил Михайлович Жванецкий, - «никакой радости». Мы меняемся вместе с нашим городом: года четыре назад я радовался первой автобусной остановке на ул. 50 лет Октября, сделанной Новосибирском. А когда через год-два их разработчик и мой новосибирский коллега стал уговаривать продвигать эти остановки в Тюмень, я отказался – они мне уже не нравились: громоздки, дороги и не функциональны. «Мы зажрались», как вы сказали. Не отрицаю. Именно поэтому мы и хотим, чтобы было еще лучше, и хорошо бы при нашей жизни, а не через 50 лет. Разве не правильно обсуждать пути совершенствования того, что и нам иногда кажется очень хорошим?
Читкарёв: Не отрицаю, что нужно обсуждать проблемы. Выходить с лозунгами не надо.
Борис Алексеевич Жученко, кандидат архитектуры, заведующий кафедрой архитектурного проектирования и дизайна ТюмГАС: Буквально маленькую капельку дегтя добавлю. Если бы ничего не происходило, Тюмень была бы класса Ишима или Ялуторовска. Но случились, по крайней мере, три форс-мажорных обстоятельства.
Первое: случилась вторая Отечественная война, и в Тюмень приехали люди, промышленность и даже тело вождя.
Второй форс-мажор: открытие нефти, благодаря чему сюда хлынули деньги, люди, интересы. Город получил следующий импульс.
Третий форс-мажор можно сравнить со штурмом города. Случился дикий капитализм и город был сдан вандалам. Последние 12 – 13 лет город отдан на разграбление, и только ленивый не обогатился здесь. Город раздираем алчными интересами.
Пример авантюры – новый Генеральный план, предусматривающий один миллион жителей. На деле в этом Генеральном плане нет ничего нового, он напоминает планы XVIII века и не решает ни одной городской проблемы. Ситуация настолько отвратительна, что потребуется реабилитация города не на одно поколение.
Сергей Михайлович Перепелкин, сценограф, искусствовед, главный художник Тюменского театра кукол, Заслуженный работник культуры: Не хотел бы умножать скорбь… Я недавно прочитал роман Владимира Богомякова «Котик Ползаев» и в нем нашел сравнение: если Свердловск – это выбившийся в люди мастеровой, то Тюмень – это кокетливая барышня-пэтэушница, которая грубым макияжем пытается скрыть свои недостатки. Мне хотелось бы поддержать Михаила Михайловича в его тревоге о будущем «прошлого» нашего города.
Я деревенский житель, которого родители привезли сюда в детстве. Это был шок. Мы жили тогда на ул. Геологоразведчиков, которая в тот момент строилась и так и не стала улицей, поскольку ее как-то случайно перерезали застройкой и она осталась проездом. По проезду ни проехать, ни пройти, кроме как на вездеходе, было невозможно. На месте 17 школы была огромная помойка. Выйти за пределы нашего района было просто опасно. Пробраться в центр – подвиг. Нравы были чудовищными. Не буду рассказывать подробности, многие помнят их и без меня. Считалось, что все нормально. Если нужна красота, отправляйтесь в Москву, там Мавзолей, Царь-Пушка, Кремль. Для законченных эстетов есть Питер… А здесь…Чего вы хотите? Дикость.
В середине 70-х годов я пошел в художественную школу, и мои педагоги-«семидесятники» показали мне настоящую Тюмень. Уютную, патриархальную, невероятно красивую. «Семидесятники» остро нуждались в красоте, и они нашли её в этом городе, построенном, по сути, неграмотными людьми, обладавшими большим талантом, вкусом и тактом. Эти люди оставили нам богатство, которое мы бездарно промотали. 90 процентов тех замечательных домиков, которые мы так увлеченно рисовали, исчезло бесследно. Где те роскошные дымники? Где уникальный деревянный «модерн»?
Культурная самоидентификация очень важна – без нее никуда. Никакие разговоры и действия, если они не учитывают идентичности, бесполезны и неэффективны, какими бы мотивами они ни подпитывались – экономическими, логистическими и, вообще, любыми.
В России самый высокий уровень образования в мире: у нас 45% людей имеют высшее образование, а в итоге продаем необработанную нефть… Что- то не на пользу нам это образование! Один из педагогов Уральской архитектурной Академии жаловался, что число часов по истории архитектуры и истории искусств у студентов-архитекторов постоянно сокращается за счет сопромата, техмеха и других достойных дисциплин. Чего же вы тогда хотите? С точки зрения сопромата эти жалкие деревянные постройки вообще не представляют никакой ценности.
Вершинин: Может быть, как раз наша жизнь – и есть следствие высокого образования? Пусть индусы или китайцы работают. У нас есть ресурсы, и мы можем бесконечно долго жить, не напрягаясь, жить в свое удовольствие. Разве это не умно?
Ильина: Говорилось о макияже, который скрывает грубые недостатки. Хуже, когда он скрывает недостаток интеллекта.
Скажу о радостном. Я нашла в Интернете сайт, в котором собраны лучшие работы архитекторов мира. Так вот, там 5 вещей – из Тюмени. Из Екатеринбурга – ни одной. Правда, из них двух уже нет.
Когда мы говорим о городской среде, утешает, что Неаполь – гораздо хуже Тюмени.
Перепёлкин: Таких ужасных визуальных коммуникаций, как в метрополитене Барселоны, у нас точно нет.
Вершинин: Хочу поблагодарить всех, кто потратил свое драгоценное время, кто смог прийти и пополнил копилку суждений и идей. Есть люди, которые не верят в разговоры. Мы помним выкрикивания перестройки: «хватит болтать, давайте действовать». И надействовали, расхлебываем второй десяток лет.
Мой опыт свидетельствует, что разговоры имеют продолжения. Многие считают, что мысль материальна. Очень часто бывает: то, что обсуждается – даже в узком круге людей – через какое-т о время осуществляется. Как будто попадают заинтересованные слова прямо Богу в уши. Во всяком случае, много раз так бывало: то, что проектировалось нами вместе со студентами или коллегами, что обсуждалось в семинарах и просто в товарищеских разговорах, становилось через какое-то время реальностью. Я на это надеюсь, потому что это случается регулярно.
Будет резюме про нашу встречу для нашего инет-ресурса – сайта «art-design.tyumen.ru».
В выступлениях В.Д. Станкевского и В.Н. Кулачковского были программные предложения. Возможно, стоит подготовить коммюнике, сделать те шаги, о необходимости которых говорилось. Отмечу, что в парламентской газете «Тюменские известия» появилась рубрика «Архитектура и дизайн Тюмени», проблемы архитектуры и городского дизайна обсуждаются в прессе регулярно. В совете при Губернаторе увеличилось присутствие архитекторов – недавно были только управленцы, теперь там почти все правление архитектурного союза. Хотя этот совет не занимается архитектурой, но у архитекторов есть возможность обсуждать принимаемые решения.
Высказывалась мысль о создании общественного совета по архитектуре и дизайну. Может быть. Возможно, правильно было бы иметь этот совет при правительстве города или области. Но есть ведь и структуры с «архитектурными полномочиями» – им и карты в руки. Пока роль совета выполняет Содружество творческих союзов, и мы можем обсуждать проблемы на междисциплинарном уровне и участвовать в процессах через своих коллег – членов творческих союзов. Если кто-то готов создать специализированный совет – почему нет?
Я как-то говорил о вопросах, которые мы обсуждаем, с одним из руководителей области. И услышал примерно следующее: «Мы должны пройти определенный этап развития, сделать то, что соответствует сегодняшнему пониманию. Перескочить через несколько ступенек не удастся. Еще несколько лет назад Правительство области было озабочено своевременными выплатами зарплат. А теперь появились средства, чтобы думать о развитии, о приоритетах. Это тоже мгновенно не случается, всему нужно учиться».
Хотелось бы, чтобы все происходило быстро и правильно. Но многие ли возьмут на себя смелость определять, что правильно? Нужна культура общества. Обсуждая актуальные вопросы профессионального искусства, мы учимся друг у друга, и учимся строить гражданское общество, за которым будущее, в том числе и архитектуры, искусств, дизайна. Спасибо всем, кто пришел и – до новых дискуссий.
